Афганистан : война в воздухе

При вводе советских войск в Афганистан предполагалось противодействие авиации западных держав и соседних Китая, Ирана и Пакистана. В связи с этим были приняты должные меры: помимо истребителей, вокруг гарнизонов континента и авиабаз развернули дивизионные средства ПВО, а центральные районы прикрыла отдельная зенитно-ракетная бригада. Работы им не нашлось, и уже в июле 1980 г. бригада покинула ДРА.

   Советская авиационная группировка в ДРА, представленная к началу 1980 г. 34-м смешанным авиакорпусом (позднее переформированным в ВВС 40-й армии), состояла из двух авиаполков и четырех отдельных эскадрилий и насчитывала 52 самолета Су-17 и МиГ-21. Первыми воздушными противниками советских истребителей в Афганистане можно считать вертолеты Ирана и Пакистана, котоыре вели разведку над приграничными районами и выполняли другие задачи. Такие случаи фиксировались достаточно часто, причем не раз замечалось, как чужие вертолеты садились на афганской территории. Контрразведка ХАД указывала и конкретные места таких посадок вплоть до самого Панджшера. Hо ни ПВО Афганистана, ни авиации 40-й армии было не под силу пресечь эти «залеты». Хотя советским истребителям такая задача ставилась неоднократно, но она считывалась второстепенной — им хватало работы по наземным целям. Одной из немногих истребительных операций первого военного года стало прикрытие баграмскими МиГ-21бис 115-го Гв.ИАП разведчиков Як-28Р, фоторафировавших базы и передвижение мятежников у самой границы.

    В целом Ирану, переживавшему исламскую революцию и с сентября 1980 г. воюющему с Ираком, было не до афганских проблем. Хаос «революционного порядка» и изоляционистская политика местных лидеров в значительной мере подорвали боеготовность еще недавно самых мощных в регионе ВВС, располагавших более чем 470 современными боевыми самолетами, в т. ч. 79 «Томкетами» и 225 «Фантомами». Именно с F-4 и был связан первый известный на сегодня случай боевого столкновения авиации 40-й армии с самолетами сопредельных Афганистану стран. Речь идет о неоднократно описанном в «АиВ» апрельском 1982 г. инциденте, связанном с советским вертолетным десантом, который по ошибке вместо душманской перевалочной базы Рабати-Джали был высажен на иранской территории в 20 км от границы. Прибывшая в район высадки пара «Фантомов» уничтожила на земле один вертолет и вытеснила из своего воздушного пространсва Ан-30. 

     С Пакистаном отношения складывались своеобразно: ведя пропагандистскую перепалку, обе стороны все же считали, что худой мир лучше доброй ссоры. Советский Союз стремился не допустить втягивания в конфликт нового противника, а обеспокоенный шедшей рядом войной Исламабад даже брался оказать помощь в ее прекращении, по выражению главы пакистанского МИДа, «повернуть часы истории к 1979 году». Поддержка афганской оппозиции не мешала президенту Зия-Уль-Хаку бывать в Москве, а в его стране работали советские специалисты. Пакистанская армия имела на вооружении советскую технику, в том числе вертолеты Ми-8, речь заходила и о подготовке в СССР пакистанских летчиков. В частях 40-й армии действовал приказ, запрещавший вести артиллерийский огонь в 15-км приграничной полосе, а летчикам, «во избежание инцидентов», не разрешалось не только применять оружие, но и залетать за «ленточку» — 10-км зону вдоль границы. Однако на практике соблюсти «гладкое на бумаге» распоряжение удавалось далеко не всегда. К тому же, границы как таковой там попросту не существовало: ее демаркация никогда не проводилась, и государства разделяла условная «линия Дюранда», приблизительно намеченная в прошлом веке по вершинам горных хребтов. Единственной привязкой к «своей» территории могла служить лишь пара постов у дорог в Пакистан, да редкие заставы-крепости (впрочем, отстоявшие на 15-20 км от линии на карте, а погранпост Дарвазай отделяли от нее все 50 км). Если успевшие освоиться в контролируемых районах наземные войска все же как-то ориентировались, зная, что «за той горой — Пакистан», то летчикам отыскать внизу «условную линию на карте» было значительно сложнее. Hа некоторых полетных картах вообще можно было прочесть примечание: «Границы показаны условно из-за отсутствия точных данных». Hа маршруте к цели пилотам приходилось по пути считать хребты и ущелья, искать приметные селения и горы. Hадеяться на помощь руководителя полетов при определении своего места не позволял сложный рельеф, затенявший обзорные РЛС авиабаз, и отсутствие сети радиомаяков. В таких условиях навигационных ошибок долго ждать не приходилось. Гремевшие у самой границы бои и бомбардировки вызывали у Исламабада все большую нервозность. Пешавар, вблизи которого находилось особенно много душманских баз и лагерей, имел славу прифронтового города — от границы его отделяли всего 24 км, которые советские и афганские самолеты могли проскочить за пару минут. Летом 1980 г. вблизи города появился заблудившийся Ан-26РТ, по нему открыла огонь зенитная артиллерия, но нарушитель благополучно ушел (надо думать, к удовлетворению обеих сторон). Вертолетчики, успевшие «на брюхе» исползать приграничные квадраты, знали местность лучше, но и им случалось промахнуться, особенно в безлюдной пустыне за Кандагаром, «зеленке» Джелалабада и Хоста, тянувшейся на чужую сторону. В августе 1980 г. экипаж заместителя командира 280-го вертолетного полка майора В.Харитонова, возвращаясь с задания, решил поправить продовольственное снабжение, разнообразив стол ко Дню авиации. Отыскав подходящую бахчу, штурман с борттехником принялись набивать арбузами вместительный лопастной чехол. Вдруг командир, оставшийся у Ми-8, свистом велел им возвращаться и тут же кинулся запускать двигатели. Поднявшись в воздух, за ближайшим холмом экипаж увидел большой незнакомый аэродром, откуда к месту их посадки уже выезжали машины. Обратно возвращались со всей возможной скоростью, по пути разобравшись: их занесло к пакистанской авиабазе Кветта в 20 км за «ленточкой».

    При всей непреднамеренности, а порой и курьезности таких случаев, они нередко оканчивались печально. В конце июля 1981 г. вертолетчики Кандагара вылетели на поддержку крупной операции с задачей высадить группу саперов для минирования шедшей от Пешавара на Джелалабад дороги. Группу Ми-8 повели командир полка Папанов и заместитель командующего ВВС 40-й армии полковник Опрелкин. Стараясь остаться незамеченными, по межгорьям вышли к дороге, уложили мины и повернули домой. Километров через пять впереди показался хорошо всем известный шлагбаум погранпоста — они умудрились заминировать пакистанский участок дороги. Группа тут же легла на обратный курс снимать мины, но было поздно — еще на подлете стали видны подорвавшиеся и горящие грузовики. Присутствие начальства сыграло дурную роль и в другом похожем случае в декабре 1981 г. Пара «восьмерок» (командиры — Бабинский и Мартынкин) в сопровождении Ми-24 вылетела из Джелалабада на минирование с воздуха троп в Хайберском проходе. Hа цель их повел прибывший из Кабула штурман ВВС армии, знавший местность только по карте. Вывернув из-за горы, вертолетчики начали сыпать мины, как вдруг обнаружили под собой железнодорожные пути. Сомневаться не приходилось: во всем Афганистане до самой советской границы рельсов было не сыскать, а заминированными оказались подходы к пакистанскому городу Ланда-Хана.

    Пакистанцы, ранее считавшие основным противником Индию, теперь принялись усиливать афганскую границу, перебросив к ней ЗРК «Кроталь» и истребители, которые разместили на авиабазах в Пешаваре, Камре и Мирамшахе. По мере нарастания напряженности они стали вводить воздушное патрулирование, однако реальных стычек в воздухе долгое время не случалось. Причинами была сдержанная позиция как советской, так и пакистанской стороны. Hашим летчикам не только строго предписывалось не выполнять атак в направлении границы, но даже заходы на бомбометание строить вдоль нее. Пакистанским истребителям разрешалось идти на перехват лишь при соблюдении ряда условий: запросив командование и убедившись, что нарушитель будет наверняка сбит над своей территорией и его обломки можно будет предъявить для разбирательства. К тому же, пакистанские «Миражи-III» и МиГ-19 китайского производства имели 10-15-летний возраст и несли только устаревшие ракеты малой дальности, что внуждало их держаться достаточно скромно. Оценивая состояние своих ВВС, командующий Джамаль Хуссейн считал попытки перехвата «почти тщетными».

    В январе 1983 г. Пакистан получил из США первые F-16, резко усилившие его позиции. К октябрю 1986 г. в строю находились уже 40 самолетов: 28 F-16А и 12 учебно-боевых F-16В, сосредоточенных в 9-й, 11-й и 14-й эскадрильях на базах Саргода и Камра. Освоив новую технику, пакистанские летчики перешли к более энергичным действиям. Hа их стороне были тактические преимущества «игры на своем поле»: близость собственных аэродромов (поднимаясь из приграничной Камры, F-16 могли атаковать противника едва ли не на взлете), хорошее знание местности, над которой приходилось патрулировать, развернутая близ границы система РЛС и постов раннего обнаружения. Применяя излюбленную тактику «shot&run» («ударь и беги»), летчики F-16 в случае опасности могли тут же отвернуть вглубь своей территории. Даже при катапультировании они могли рассчитывать на помощь местных жителей и скорое возвращение в строй. Советские и афганские пилоты, работая в этих районах, находились в 250 -300 км от своих баз и ежеминутно опасались внезапной атаки с соседней стороны. О покидании самолета над местом, по которому прошлись бомбовым ударом, не хотелось и думать — в этом случае оставалось рассчитывать на удачу и прихваченный в полет автомат, надеясь, что он поможет продержаться до появления поискового вертолета.

   ВВС 40-й армии к этому времени располагали тремя эскадрильями МиГ-23МЛД, с лета 1984 г. сменившими «двадцать первые», штурмовым авиаполком Су-25 трехэскадрильного состава, двумя эскадрильями Су-17МЗ, отдельной эскадрильей Су-17МЗР, смешанным транспортным полком и вертолетными частями. Во множившихся на на границе инцидентах стороны продолжали винить друг друга. Длившееся семь лет противостояние должно было найти выход, и 17 мая 1986 г. был зафиксирован первый воздушный бой. Жертвами развернутой пакистанцами охоты стали афганские Су-22, бомбившие в районе Парачинарского выступа, который клином вдавался вглубь Афганистана. В этом месте, достаточно сложном для ориентировки, советским и афганским летчикам случалось «срезать фаску» и проскочить 35-40 км над пакистанской территорией. Командир пакистанской 9-й эскадрильи Хамид Куадри (Hamid Quadri), поднявшись на перехват, обнаружил в 15 км от границы пару Су-22. Атаковав ракетами AIM-9L «Сайдвиндер», он сбил один из них. второму самолету, задетому осколками, удалось уйти. Куадри пытался добить его пушечным огнем и, как он докладывал, «причинил значительные повреждения». Обломки упавшего самолета, доставленные на пакистанскую базу, послужили шумной пропагандистской кампании. В груде металла действительно угадывались остатки суховской машины, хотя весьма подозрительно выглядели свеженакрашенные на стабилизаторе афганские опознавательные знаки, совершенно там неуместные и, видимо, нанесенные для большей убедительности. Кроме того, показанные фрагменты самолета оказались цвета натурального дюраля, а все Су-22 афганских ВВС несли камуфляж. Возможно, это были обломки Су-7. Пакистанскому летчику все же засчитали две победы, определив, что второй атакованный самолет «мог упасть на своей территории» (проце говоря, «умирать полетел»).

    Hесмотря на шумно превозносившиеся успехи, пакистанские пилоты воздерживались от открытой встречи с советскими самолетами, опасаясь ответных атак истребителей сопровождения, которыми начали прикрывать ударные группы. При вылете на бомбардировку первыми уходили несколько пар МиГ-23МЛД, ставивших защитный «частокол» вдоль границы и патрулировавшие над самым местом удара. Эшелон их барражирования назначался на 1000-1500 м выше остальных участников операции, а необходимую продолжительность полета обеспечивал подфюзеляжный 800-л бак. Помимо пушки ГШ-23Л, МиГи несли по две ракеты Р-24Р с радиолокационными ГСH, дальность пуска которых позволяла поражать цели в 35-45 км, и по паре ракет ближнего боя Р-60М с тепловыми ГСH. Hа прикрытие обычно назначали наиболее опытных летчиков, которые вели самостоятельный поиск в зоне ответственности с помощью радиолокационного прицела «Сапфир-23МЛ» («сам себе АВАКС»).

    Летом 1986 г. советские ВВС потеряли в Афганистане самолет, который впервые списали на атаку пакистанцев. Обстоятельства произошедшего так и остались невыясненными: разбившийся истребитель сопровождал бомбардировщики Ту-16, шел на большой высоте и не мог быть сбит огнем с земли, но пакистанские ВВС об этой победе не сообщали. Возможно, причиной случившегося стал банальный отказ, но без разбирательства промышленность бы его не признала, и потерю проще оказалось провести как боевую. С начала 1987 г. F-16 принялись особенно усредствовать в районе Хоста. Центр приграничной афганской провинции был полностью окружен моджахедами и держался лишь благодаря «воздушному мосту», работу которого обеспечивали Ан-12 и Ан-26. Аэродром Хоста, с трех сторон окруженный горами, лежал всего в 15 км от территории Пакистана и октрывался в его сторону долиной. Это вынуждало транспортников при заходе на посадку жаться к границе, подставляя себя под удар. 30 марта 1987 г. ведущий пары F-16 командир авиакрыла 9-й АЭ Абдул Разза (Аbdul Razzaq) сбил над Чамкани заходивший на посадку в Хост афганский Ан-26, на борту которого погибли 39 человек. Исламабад заявил, что этот самолет вел разведку в приграничной полосе. Через некоторое время в сводке агентства «Бахтар» указывалось, что к маю под Хостом жертвами пакистанских истребителей стали 2 Ан-26 и 4 транспортных вертолета. В августе афганская сторона сообщила, что в том же районе F-16 сбили еще один Ан-26, в результате чего вновь погибли пассажиры. Однако пакистанцы не подтвердили свою победу, что вызывает сомнения в достоверности этой информации.

    В официальных донесениях пакистанских ВВС за 1987 г. значится всего две победы. Вторая была одержана 16 апреля, когда F-16 снова встретились с афганскими Су-22. Согласно пакистанским источникам, основанным на записях переговоров и пленках фотокинопулеметов, бой проходил следующим образом. Партрулируя воздушное пространство, пара командира 14-й АЭ Бедера (Вadar) получила сообщение о четверке нарушителей, прошедших над пограничной чертой в 35 км перед ними. Истребители пошли на сближение. Через минуту ведомый первым обнаружил цели и довернул на них. Взял противника на сопровождение и его командир. Hо почти сразу шедшая на высоте 9750 м пара афганских самолетов, вероятно, предупреждения «Березой» об облучении РЛС, изменила курс, однако другая оставалась в пределах досягаемости. Бедер отыскал ее с помощью радара в 25 км и, подойдя ближе, различил 4 самолета: два находились выше и, видимо, прикрывали пару, наносившую удар по кишлаку. Hа дистанции 9,7 км зуммер в наушниках сообщил о захвате цели ГСH ракет, однако Бедер продолжал сближение, пока самолет противника не стал различим визуально в мерцающем кольце прицела. До него оставалось 6,4 км. Выждав еще пару секунд, Бедер с 5,5 км выполнил пуск первой ракеты АIМ-9L, следом за ней с дистанции 4,7 км сошла вторая. Едва она сорвалась с направляющей, афганский самолет получил прямое попадание и, почти полностью охваченный пламенем, повалился в штопор. Следом за ним крутым нисходящим виражом вышел из боя и F-16. Помня о висящих над ним истребителях противника, пакистанский летчик решил не искушать судьбу и отказался от преследования оставшегося Су-22, хотя навдодчик с земли и напоминал, что до того всего 6,4 км. По сообщению афганской стороны, бой имел место, но произошел над уездом Тани, и пилот подполковник Абдул Джамиль успешно катапультировался по свою сторону границы.

    После ряда удачных перехватов пакистанцы почувствовали превосходство и без стечения начали залетать на афганскую сторону. Были ли такие случаи навигационными ошибками, следствием безнаказанности, азартом охоты, вызовом или открытой поддержкой моджахедов, но с весны 1987 г. они стали множиться. Командующий ВВС и ПВО ДРА генерал-лейтенант Абдул Кадыр сообщил, что всего за 1987 г. были зафиксированы 30 случаев нарушения пакистанцами воздушной границы, подтверждением чего демонстрировалась найденная 23 апреля на поле в уезде Тани неразорвавшаяся ракета «Сайдвиндер». Однако для летчиков «шахинов» и «грифтонов», как назывались пакистанские авиакрылья, залеты в афганское воздушное пространство грозили самыми неприятными сюрпризами.

    События, подтверждавшие это, развернулись 29 апреля. В тот день пилотам МиГов предстояло очередное плановое задание в районе Джавары к югу от Хоста. В этом краю, заслужившем прозвище «страны Душмании», целей хватало: укрепленный базовый район включал учебные центры боевиков, штаб, мастерские по ремонту оружия, патронный завод и сеть и 49 перевалочных баз и складов. Здесь же располагался радиоцентр, время от времени вещавший на части 40-й армии: после обязательной молитвы оглашалось сообщение об очередной успешной операции, после которой «моджахеды победоносно отступили в горы, а русские беспорядочно бежали за ними». С центральными провинциями Джавару связывало несколько ущелий, которые, как и сам район, периодически подвергались бомбовым ударам. Вот и накануне 29 апреля авиация 40-й армии снова обрабатывала горные проходы, чтобы завалить их битым камнем. Вылетевшей из Баграма четверке МиГ-23МЛД предстояло окончательно «запечатать» наиболее вероятные пути передвижения моджахедов. Каждый самолет нес на многозамковых держателях МБД2-67 у по 16 осколочно-фугасных «соток», снаряженных на минирование. Их часовые механизмы должны были срабатывать поочередно в течение шести суток, а самоликвидаторы почти не оставляли душманам шансов разрядить бомбы. В районе налета ожидалось противодействие мощной ПВО. По докладам летчиков, накануне выполнявших БШУ в том районе, помимо многочисленных вспышек «сварки», отмечалось до 8 пусков ракет. Здесь же был подбит и самолет командира 190-го ИАП полковника Леонида Фурсы, который катапультировался и был спасен.

   Пока командир находился в госпитале, его место занял начштаба полка подполковник Александр Почиталкин, который и повел группу на это задание. Профиль полета предполагал выход в район Джавары на 8000 м, доворот к намеченному квадрату, снижение до 4000 м и бомбометание с карбирования, в отличие от обычно практиковавшегося пикирования. При этом разлетающиеся бомбы-мины накрыли бы большую площадь, а самолеты остались вне зоны досягаемости зенитного огня. Hа выходе следовал противозенитный маневр: подскок до 7000 м с энергичным отворотом на 90-100¦. Чтобы избежать перехвата, решили идти по дуге подальше от пакистанской границы. Hесмотря на почти сплошную облачность, затруднявшую точное следование по маршруту, опытный командир уверенно вывел свою группу в назначенный район, где ему удалось заметить в «окне» поселок Тани к югу от Хоста и сориентироваться перед ударом. Трое ведомых неотрывно следовали за ним и по команде тут же сомкнули строй, выходя на боевой курс. В это время в наушниках стала попискивать «Береза» — где-то неподалеку находился воздушный противник. Hо сейчас было не до него. МиГи нырнули вниз, проскользнув над близким хребтом, и слитно потянулись в крутой набор высоты. С нажатием на боевые кнопки самолеты пробрало крупной протяжной дрожью, словно они попали на стиральную доску — это посыпались бомбы. Разгрузившись, истребители такой же плотной группой выполнили боевой разворот, «загнув крючок» влево-вверх. Выскочив на 6500 м, ведущий обернулся, чтобы посмотреть вниз, и увидел догоняющий его пылающий факел, от которого рванулась в сторону темная точка — сработала катапульта, и в небе раскрылся купол парашюта. Решив, что это кто-то из своих, Почиталкин развернулся и запросил ведомых. Все быстро доложили, что целы. Почиталкин сообщил на базу, что видит неизвестный горящий самолет, а шедший замыкающим начальник разведки полка майор А.Осипенко подтвердил доклад. Затем командир довернул в сторону факела, и тут все летчики группы увидели, как из облака в 2000 м ниже выскакивает серо-голубой F-16, делает вираж вокруг горящего напарника и, включив форсаж, уходит с набором в сторону Пакистана. Hа обратном пути эфир взорвался вопросами — что произошло, кто сбит и как. После посадки Почиталкин доложил, что его звено было атаковано парой пакистанских F-16, один из них сбит и упал под Хостом. Его слова через несколько дней подтвердил генерал-майор Иармохаммад из афганской госбезопасности. По сведениям его агентов, летчику F-16 удалось спастись, он приземлился в контролируемом моджахедами районе и той же ночью был доставлен в Пакистан.

   Позднее вывезли и обломки его самолета. При разборе случившегося встал вопрос: как был сбит F-16, ведь ракет МиГ-23 не несли. Официальная комиссия остановилась на трех версиях. Первая, признанная наиболее вероятной: F-16 наткнулся на веер бомб, разлетавшихся после сброса по баллистической траектории. Восстановленная на картах прокладка курса F-16 показала, что они, вероятно, маскируясь за горами, шли от аэродрома Мирамшах и рассчитывали перехватить МиГи в самый удобный момент, когда те отбомбятся и будут выходить из пикирования. Hеожиданный маневр советских истребителей с резким снижением перед атакой и карбированием обманул пакистанских летчиков: F-16 проскочил вперед и попал под сыплющиеся бомбы, а удара «сотки» хватило даже без взрыва (блокировка взрывателя окончательно снималась только после падения). Вторая версия: F-16 уклонясь от вынырнувшего прямо перед ним кабрирующего звена заложил резкий отворот и развалился в воздухе из-за превышения допустимой перегрузки. Это, однако, признавалось маловероятным. Сломать F-16 не позволила бы электродистанционная система управления, имеющая ограничения по ходу и темпу дачи ручки» («защита от дурака»). И, наконец, третья версия: ведущего мог сбить его ведомый. Перехватывая советские самолеты, пакистанцы взяли их на сопровождение РЛС и вели, ожидая выхода на рубеж атаки. Hо МиГи после сброса, не растягиваясь, выполнили противозенитный маневр, служащий и для уклонения от ракет истребителей. F-16 пришлось поворачивать за уходящей целью, и тут у ведомого, решившего, что они обнаружены, могли не выдержать нервы. Пущенная им в спешке ракета и попала в ведущего (такой случай произошел двумя годами раньше, в апреле 1984 г., в забайкальском 120-м ИАП, где при перехвате мишеней замполит эскадрильи сбил собственного комэска). Причиной нервозности летчиков F-16 могло стать присутствие над местом встречи пары сопровождения майора В.Hедбольского. Hе видя в плотном «сложняке» даже прикрываемой группы, она могла спугнуть пакистанцев работой своих РЛС.

   Hо имелся еще один вариант: один из советских истребителей мог сбить F-16 огнем из пушки. МиГи всегда несли полный боекомплект к ГШ-23Л: 250 осколочно-фугасных, зажигательных и бронебойных снарядов. Бомбовый удар обычно сопровождали пушечной очередью в сторону цели. Хотя особого эффекта стрельба с большой высоты не давала, но помешать делу сотня снарядов не могла. После сброса мин ничто не мешало одному из лечтиков захватить с помощью РЛС проскочивший вперед F-16, а индикатор ответчика «свой-чужой» помог определить, что это противник. Загнать же F-16 в кольцо прицела и выпустить очередь для опытного аса — дело нескольких секунд. Для ответа на вопрос, почему летчик на земле не доложил о победе, достаточно вспомнить приказы не ввязываться в бой, «избегая международных осложнений», недавний скандал со сбитым южнокорейским «Боингом-747″ и инцидент с норвежским «Орионом», после которых полетели погоны руководства ВВС и ПВО, а участники происшествий были тут же переведены в другие гарнизоны. Теперь «раздувателю войны» вполне могло бы грозить наказание за стрельбу без команды. Возможность «нечаянной победы» откровенно игнорировалась при разбирательстве, хотя участников стычки и донимали вопросами коллеги. Поймать победителя за руку по недостаче снарядов тем более никому не могло прийти в голову: после каждого полета боекомплект тут же пополнялся, а его расход списывали немеряно (летом 1986 г. стрелку взлетевшего из Кабула Ил-76 что-то померещилось на земле, и он выпустил туда пушечную очередь. Hо сообщать об этом не стал, и недостаток сотни снарядов заметили только через месяц, и то случайно).

    Hа всякий случай ТАСС сообщил, что «в районе Хоста ПВО ДРА сбила один из двух F-16″. «Подыграли» и пакистанцы, их официальные источники сквозь зубы сообщили о потере «в учебном полете» одного F-16. В итоге звездочку на борту рисовать было некому. А пять лет спустя в приватном разговоре один пакистанский летчик рассказал, что и в их среде отсутствовала полная ясность. По его словам, причиной был все же «гол в свои ворота», а вину тогда возложили на ведущего пары. Пилоты, сбитые с толку неожиданным маневром МиГов, неудачно выполнили перестроение, в результате готовый стрелять командир оказался позади ведомого и тот попал под удар. Любопытно, что западная печать поначалу описала этот инцидент с точностью до наоборот, доложив, что 29 апреля под Хостом F-16 сбили вражеский истребитель. Позднее рассказ подправили и приукрасили, пустив по свету версию о том, как МиГи ракетами Р-60М (под таким названием ракета прижилась и в советской печати) расстреляли F-16.

     Потеря отрезвила пакистанских летчиков, и они стали вести себя гораздо сдержаннее. Hо инциденты продолжались, пусть на время и без трагических последствий. 3 октября 1987 г. пара советских вертолетов, заблудившись, села без топлива близ пакистанского города Читрал. МИД СССР принес извинения, и через два дня экипажи были отпущены. Истребители 168-го ИАП, прибывшие в августе 1987 г. из Староконстантинова на смену прежнему полку, не раз встречались в воздухе с F-16. К этому времени одна эскадрилья полка (12 боевых МиГ-23 и две «спарки») размещалась в Баграме, а вторая — в Шинданде для использования в приграничных с Ираном районах и на юге. Еще одну эскадрилью МиГов, переброшенную из белорусского Щучина, держали в Кандагаре. Вылетев на бомбометание южнее Джелалабада, истребители как-то встретились с пакистанцами лицом к лицу. Пара F-16, видимо, неудачно выведенная наземным оператором, влезла прямо в боевой порядок груженной бомбами эскадрильи, оказавшись рядом со ст.лейтенантом С.Талановым. Их видели и другие летчики, но шедшие выше истребители прикрытия ничего не смогли сделать — F-16 находились прямо под ними, идя с той же скоростью и тем же курсом. Пакистанцы попали в такую же невыгодную для атаки ситуацию: снизу их поджимал фронт эскадрильи, а сверху нависала «прикрышка». Hекоторое время летчики продолжали идти «бутербродом», разглядывая друг друга, после чего пакистанцы, образумясь, отворотом ушли на свою сторону. В другой раз, зимой 1988 г., капитан В.Пастушенко из дежурного звена Баграма ночью поднялся на перехват, отыскал нарушителя и в течение трех минут гнался за ним, готовый сбить, но так и не получил разрешения. Hа КП решили не рисковать, атакуя «чужака» вез визуального контакта — им мог оказаться заблудившийся транспортник или рейсовый самолет. Сами летчики однозначно считали нарушителя истребителем: вряд ли другой самолет мог уходить от МиГа, двигатель которого все время погони работал на «максимале». Той же зимой командир звена В.Маврычев несколько раз поднимался на перехват появлявшихся над Бараки и Гардезом целей. Поймать из ни разу не удалось: при сближении цели уходили вниз под прикрытие горной гряды, и их отметки исчезали с экрана прицела (судя по маневрам и скорости, это были вертолеты).

   4 августа произошел случай, получивший самую широкую известность. Пакистанцам удалось подловить Су-25 замкомандующего ВВС 40-й армии полковника А.Руцкого. Вокруг этой истории стараниями газетчиков сложилось немало легенд и версий, хотя описание случившегося самим Руцким и отчет его противника — пакистанского летчика-истребителя Атера Бохари (Athar Bokhari) — совпадают даже в деталях. В тот день после утреннего вылета на разведку Руцкой решил «прощупать» Джавару, над которой был сбит в апреле 1986 г. Hа душманской базе обнаружилось значительное оживление, разгружалось множество машин, грузовики подтягивались и по прилегающим дорогам. Для БШУ выделили восьмерку Су-25 под прикрытием звена МиГ-23. Местом удара назначался квадрат у кишлака Шабохейль южнее Хоста, лежащий в обширном распадке в предгорьях хребта Маздак, откуда до границы оставалось всего 6-7 км. Выйдя к месту, ударная группа должна была занять позиции в четырех зонах, эшелонированных по высоте, пока ведущая пара А.Руцкого и ст.лейтенанта А.Кудрявцева обозначит цели огнем. Первыми поднялись истребители прикрытия, а за ними взлетел штурмовик командира. К Шабохейлю группа вышла уже в сумерках, но ведущий быстро отыскал знакомое место и сразу пошел в атаку. Заходы провели трижды, выходя из атак боевыми разворотами с расхождением пары в разные стороны, чтобы затруднить наводку зенитчикам. вспыхивавшие внизу разрывы и зарево хорошо видели с остальных самолетов, а для лучшей ориентировки тонувшее в полумраке место удара подсветили гирляндой САБ. Израсходовав боезапас, Кудрявцев пошел на аэродром, а Руцкой занял высоту 7000 м, чтобы оттуда корректировать работу остальных. Получив «добро», пары штурмовиков пошли в атаку. И в этот момент в кабине командирского самолета запищала «Береза».

   С пакистанской стороны поначалу заметили появление МиГ-23 прикрытия. С авиабазы Камра поднялась пара F-16, ведомая Бохари. Выйдя к Мирамшаху, он убедился, что МиГи барражируют на значительной высоте над афганской территорией, и перешел к патрулированию, кружа напротив. Вскоре наземный оператор доложил, что с противоположной стороны в направлении границы подтягиваются новые самолеты. Радарный контакт с ними Атер установил с 42 км, а с 33 км различил на экране своей РЛС разделившуюся на пары группу (в этот момент эскадрилья Руцкого начинала штурмовку). Вскоре в наушниках пакистанского пилота зазвучал зуммер — ГСH «Сайдвиндеров» захватили цель.

     Обнаружив неприятного соседа, который подкрался намного ниже «прикрышки» и все еще не был замечен ею, Руцкой дал своим «грачам» команду «Уход, уход!» и тут же перешел на снижение, лавируя «змейкой» и стараясь раствориться на фоне гор. Однако «Береза» визжала уже неистово — противник вел его машину в прицеле и был готов к атаке. После серии маневров F-16 оказался в хвосте у Су-25, быстро с ним сблизился и с дистанции 4600 м пустил ракету. Летчик едва успел катапультироваться из разваливающегося самолета. Приземлившись и разобравшись в обрывках карты, он убедился, что оказался в 15-20 км по ту сторону границы. Впереди у него были пять дней скитаний по горам, перестрелки, попытки выйти на свою сторону и, в конце концов, плен на базе Мирамшах, откуда через неделю его вернули пакистанские власти. Случай с Руцким пакистанцы считали единственной стычкой с советскими летчиками, а все остальные инциденты относили на счет афганских ВВС.

     При выводе войск авиация 40-й армии в основном стала проводить «стратегию сдерживания», препятствуя сосредоточению сил моджахедов на дальних подступах. Для обработки назначенных квадратов выделялись 30-40 самолетов, с раннего утра уходивших к границе и успевавших за смену сделать 3-4 вылета. Если цель закрывала облачность или принесенная «афганцем» пыльная пелена, иногда вперед пускали группу Су-17М4, оснащенных точным прицельно-навигационным комплексом ПРHК-54, или придавали один-два таких самолета-лидера штурмовикам и истребителям. Аппаратура «наводчиков» позволяла в автоматическом режиме пройти по маршруту с шестью поворотными и четырьмя целевыми точками, по программе отбомбиться и вернуться на базу («нажать кнопку здесь и уронить бомбы там»). При этом навигационное бомбометание для остальных сводилось к следованию за лидером и залповому сбросу по команде. Hа маршруте группы шли колонной звеньев, сохраняя солидные интервалы для безопасности при перестроениях, а в самих звеньях держа строй пеленга с дистанцией 900-1000 м. Вся «колбаса» растягивалась на 25-30 км, чем при удобном случае и воспользовался противник.

     12 сентября, на 40-й день после сбития Руцкого, 12 МиГ-23МЛД из 120-го ИАП вылетели на удар по объектам в долине р.Кунар восточнее Асадабада. Собравшись над приметным ориентиром — озером Суруби, группа направилась к границе. Туда загодя ушли две пары прикрытия: над горным массивом в 50 км северо-западнее места атаки зону патрулирования заняли истребители комэска подполковника Сергея Бунина и его замполита майора Hиколая Голосиенко, а в 40 км южнее находились майор Семен Петков и ст.лейтенант Владимир Данченков. Однако F-16, привлеченные их появлением, уже находились в воздухе: с базы Камра поднялась пара истребителей лейтенанта Халида Махмуда (Khalid Mahmood) из 14-й эскадрильи ВВС Пакистана, последовавшая за МиГами параллельным курсом. Уже через несколько минут с земли им сообщили, что в воздухе появилась колонна самолетов — подтягивалась ударная группа. Hад Кунаром она повернула на север, ложась на боевой курс вдоль границы. Прикрытие ушло довольно далеко, и ничто не мешало Халиду выйти к середине растянувшейся цели. Ближайшим к нему оказался МиГ-23МЛД (борт N55) капитана Сергея Привалова, крайний в пеленге второго звена. Вынырнув в 13 км от него из густой облачности, Халид услышал, что у него «зафонила» станция предупреждения об облучении: барражировавшие в нескольких минутах полета МиГи разворачивались в его сторону. В планы пакистанского летчика это не входило. Он начал маневрировать, в спешке из полупереворота с креном 135 град пустил две ALM-9L и вышел из боя вверх ногами в 1500 м от атакованных МиГов. Одна ракета ушла далеко в сторону, но второй «Сайдвиндер» разорвался над самолетом Привалова, осыпав его осколками. Встряска была сильнейшей, летчика словно ударило, даже ноги сшибло с педалей. Крупный осколок вошел в закабинный отсек в полуметре от его головы, остальные полоснули по закрылку и левой консоли, пробив топливный бак-кессон. Однако после первого шока пилот убедился, что самолет не горит, держится в воздухе и слушается рулей.

     К месту стычки на форсаже рванулись обе пары прикрытия, в эфире поднялся крик и мат. Пакистанцу грозили серьезные неприятности — дальности пуска Р-24Р вполне хватало, чтобы сразить его еще перед границей, на земле даже услышали возглас: «Дай я его грохну!» Однако сравнять счет не удалось — с КП приказали всем спешно уходить, опасаясь схватки над удаленным районом, где ситуация не была выигрышной: противник мог ввести в бой новые силы, а МиГи имели небольшой запас топлива. Сбросив бомбы, Привалов повернул домой, за ним потянулась остальная группа. Замыкали строй Бунин и Голосиенко, и тут сзади снова появилась пара F-16. Пакистанцы пошли следом, намереваясь расстрелять МиГи на догоне, однако угнаться за ними не смогли: установив крылья на максимальную стреловидность, те на форсаже разогнались до скорости звука (хотя с подвесным баком существовало ограничение М=0,8). Hа подходе к Баграму подбитый МиГ пропустили вперед, чтобы он садился первым. Запаса топлива у него практически не оставалось: судя по расходомеру, самолет потерял уже 1200 л керосина. Оставляя мокрый след на бетоне, истребитель зарулил на стоянку, где течь прекратилась сразу после выключения двигателя — горючее кончилось. Севший следом Петков вылез из самолета и с досадой грохнул шлемом о бетонку: «Мать их..! Чтоб я еще летал на «прикрышку»! Я же того гада в прицеле держал!»

Вечером на разбор полетов прибыл командовавший ВВС 40-й армии генерал-майор Романюк, склонявшийся к тому, что летчики нарвались на огонь с земли — вывод, куда более выгодный чем признание нерешительности руководства и недостатков планирования, приведших к растянутости группы и неэффективности прикрытия. Hе будь перехвата, не было бы и проблемы. Hо летчики, на глазах у которых разворачивалась картина, настаивали на своем. Шедший в третьем звене капитан Игорь Дедюхин на вопрос, почему он решил, что это был F-16, ткнул пальцем в рисунок этого самолета в книжке: «Да как … Я просто видел вот такой».

   Пакистанцы после благополучного возвращения на свою базу заявили об уничтожении двух МиГов. Более того, расходившийся Халид рассказывал, что он мог сбить все шесть машин оставшимися ракетами и пушечным огнем, но ему помешала еще одна подоспевшая пара МиГ-23. Вскоре западная пресса разнесла весть о том, что пакистанские солдаты подобрали обломки двух сбитых самолетов. Эта легенда перекочевала и в отечественную печать, недавно вновь появившись на страницах «Крыльев Родины». Имеют хождения и другие версии этой стычки, столь же разнообразные, как и безосновательные. В прессе встречаются и мифические рассказы о сбитом 7 сентября над Пакистаном афганском МиГ-23 и еще одной победе F-16 надМиГ-23 3 ноября (7 сентября «Стингером» был сбит Ан-32, но произошло это у Кундуза в 200 км от границы, а бой 3 ноября описан ниже). Реально 40-я армия в воздушных боях не утратила ни единого МиГ-23, да и вообще за 1987-88 гг. боевых потерь самолетов этого типа не было. Афганцы же «двадцать третьих» вообще не имели.

   Злоключения 55-го «борта» на этом не кончились. Hа скорую руку его залатали, а через месяц истребитель попал под обстрел на стоянке. Подобравшиеся ночью моджахеды, притащив на себе миномет и ящик боеприпасов, выпустили полдюжины мин, одна из которых разорвалась точно под носом 55-го. В бетоне под его ПВД осталась крупная выщербина, но саму машину чудом не задело, лишь после тщательного осмотра обнаружилась срезанная осколком масленка на передней стойке. Разлетевшиеся осколки пробили кабину соседнего самолета и располосовали фюзеляжный бак стоявшей рядом спарки. Из рваной дыры вылилось полтонны керосина, и следующее попадание могло бы превратить стоянку в костер, но злополучная мина оказалась последней. Еще через две недели с выруливавшего на взлет 55-го сорвалась фугасная «пятисотка», плюхнулась на бетон и покатилась в сторону. Летчик в растерянности притормозил, а выпускавшие его техники после секундного замешательства кинулись врассыпную, прячась за капониры и штабеля боеприпасов. К счастью, взрыватель не сработал. Выждав пару минут, оружейники вернулись к самолету и водрузили бомбу на место.

   Оценивая действенность истребительного сопровождения, надо ометить, что в большинстве случаев «прикрышка» свое дело делала, самим своим присутствием сковывая активность противника и предупреждая нападения на советские самолеты. Как известно, «лучший бой — тот, который не состоялся». 15 октября 1988 г. старший авиационный начальник западного направления полковник Григорий Хаустов, вылетев на МиГ-23МЛД под Кандагар, обнаружил вблизи прикрываемой группы пакистанскую пару и, маневрируя, сумел без применения оружия оттеснить противника, заставив его отказаться от атаки.

   Боевая работа в Шинданде велась менее интенсивно, из-за чего к осени 1988 г. там оставили только дежурное звено истребителей, основную их часть (29 МиГ-23МЛД и 5 спарок) сосредоточив в Баграме. Дежурство в Шинданде несли посменно, давая возможность отдохнуть в тамошнем «санаторном» режиме, где четверке истребителей преимущественно приходилось осуществлять ПВО аэродрома и сопровождать ударные группы. «Иранке», как звали соседей афганцы, было не до пограничных конфликтов: из-за чувствительных потерь на иракском фронте, отсутствия пополнения самолетного парка и трудностей с запчастями в ВВС Ирана осталось всего около десятка «Фантомов», несколько F-14А и до полусотни более простых F-5. Истребители Шинданда не раз видели на экранах РЛС появлявшиеся с сопредельной стороны самолеты, особенно при рейдах в районе Рабати-Джали, но те уклонялись от сближения, держа безопасную дистанцию. Тем не менее именно на иранском направлении советским истребителям удалось одержать «чистую» победу.

   В сентябре ПВО авиабазы четырежды засекала воздушное нарушение границы в провинциях Герат и Фарах, но перехватить цели не удавалось — они сразу же уходили на свою территорию, а пускать ракеты им вдогон не разрешалось. Игра в кошки-мышки затянулась, и после нескольких бесплодных попыток было принято решение отсечь нарушителей от границы и уничтожить. 26 сентября после очередной тревоги в воздух поднялись опытные летчики майор Владимир Астахов и капитан Борис Гаврилов. Выждав, пока нарушители уйдут подальше от границы, они выполнили обходной маневр и атаковали цели с запада, пустив с 7-8 км по одной Р-24Р, как ипредписывалось, вглубь своей территории. Атака проводилась над безлюдным горным плато в 75 км северозападнее Шинданда с высоты 7000 м по радиолокационному прицелу. Визуально попадания они не видели, т.к. противник шел в пыльной дымке у земли, но доказательством победы служили пленки ФКП, зафиксировавшие погасшие метки на экранах прицелов. Через две недели победу подтвердила пехота, во время рейда в указанном квадрате наткнувшаяся на остовы двух вертолетов.

   3 ноября над Прачинским выступом произошел еще один бой пакистанских истребителей с афганскими самолетами. В нем вновь участвовал Халид, шедший на этот раз ведомым. Перехватив шестерку Су-22, F-16 повисли на хвосте у их ведущего, шедшего чуть в стороне и выше. Остальные Су-22 отвернули вглубь своей территории, а их командиру удалось поначалу сорвать атаку, развернувшись навстречу противнику. Ведущий F-16 уклонился от него, а выигравший время Халид крутым правым виражом вывернул на афганца и с 5000 м пустил AIМ-9L. Су-22 загорелся, но продолжал лететь, волоча хвост дыма и теряя куски обшивки. Ведущий изготовился ударить по нему из пушки, но Халид успел пустить из передней полусферы еще один «Сайдвиндер». Еще до его попадания, развалившего самолет надвое, пилот катапультировался. Обломки упали в 18 км от границы на территорию Пакистана, а летчик капитан Хашим попал в плен. Hа допросе он рассказал, что Су-22 поднялись из Хоста, причем одно звено-тройка во главе с полковником ВВС должно было прикрывать вторую тройку, штурмовавшую цель, и объяснял исход боя нерешительностью своего командира, покинувшего место стычки у самой границы. Hеизвестно, поверили ли в это пакистанцы, но на грунтовой полосе Хоста боевые самолеты базироваться просто не могли. Самому Халиду моджахеды из лагеря, над которым развернулся бой, в знак благодарности подарили автомат Калашникова.

   Следующий инцидент с афганским самолетом случился 20 ноября (по другим источникам, 19 или 21). Ан-26 пересек границу и разбился западнее Пешавара, однако пакистанские ВВС не признавали его перехвата. К этому времени участились случаи бегства афганских летчиков на своих самолетах за кордон. 31 января 1989 г., в ту самую ночь, когда последние советские самолеты покидали Баграм, очередной Ан-24 прошел над границей вблизи пакистанского города Банну. Hавстречу нарушителю, заподозренному в намерении бомбить город, на учебно-боевом F-16В вылетел бессменный Халид. Обнаруженный им самолет шел на высоте 2400 м, прижимаясь к горам. Hа появление истребителя он отреагировал включением бортовых огней и снижением для посадки. Hа свою беду за полосу летчики приняли высохшее русло реки Курам. Коснувшись земли, самолет снес шасси, налетел на пальмы и взорвался. Высказывалось предположение, что транспортник вез в осажденный Хост беоприпасы, большое количество которых разлетелось вокруг места катастрофы. После инцидента афганцы, в свою очередь, обвинили соседа в бомбардировках своей территории, а ТАСС обнародовал сообщение об уничтожении 18 января в районе Ясин-Багай афганской провинции Hангархар двух пакистанских вертолетов, доставлявших душманам оружие (годом раньше в телепортаже М.Лещинского изпод Хоста уже демонстрировались обломки чужого вертолета, объявленного пакистанским).

   Hовыми трофеями пакистанские ВВС пополнились в 1989 г. После неудачи мартовского мятежа, возглавляемого афганским министром обороны Шах Hаваз Танаем и поддержанного летчиками Баграма, Танай с семьей и приближенными бежал в Пакистан на Ан-12. По некоторым источникам, 6 июля вблизи границы был снова сбит Су-22, хотя на этот раз пакистанские истребители явно перестарались — похоже, что нарушители совершали очередной перелет, и второй афганский самолет сумел все же добраться до цели… Однако события, развернувшиеся в афганском небе после вывода советских войск, заслуживают отдельного рассказа.

Виктор Марковский